юФП ЦЕ ЛБУБЕФУС ХРТЕЛБ Ч "РПЮФЙ ОЕЪБЧХБМЙТПЧБООПН ЧПЪ ЧТБФЕ, РПУМЕ ФБЛЙИ ХУЙМЙК, Л ФТБДЙГЙПООПК ЛПОГЕРГЙЙ УПГЙБМШОПЗП РПТСДЛБ" , ФП С ОЕ ЪБДЕТЦБМУС ВЩ ОБ ОЕН, ЕУМЙ ВЩ НОЕ ОЕ ЛБЪБМПУШ, ЮФП Й ДТХЗЙЕ БЧФПТЩ УНХЭЕОЩ РПОС ФЙЕН РПТСДЛБ РПТСДЛПЧ, ЧЧЕДЕООЩН Ч ЛПОГЕ НПЕК УФБФШЙ П УФТХЛФХТЕ Ч ЬФОПМПЗЙЙ.
нПЙ ЛТЙФЙЛЙ ДЕКУФЧЙФЕМШОП РПМБЗБАФ, ЮФП РПТСДПЛ РПТСД ЛПЧ Ч ФПН ЧЙДЕ, ЛБЛ С ЕЗП УЕВЕ РТЕДУФБЧМСА, УПУФПЙФ МЙВП Ч
* уН. У. 282 ДБООПК ЛОЙЗЙ. с ЙНЕА Ч ЧЙДХ Ч ПУПВЕООПУФЙ ДЧЕ УФБ ФШЙ н. тПДЙОУПОБ [УН. 764; 765]. пДОПЧТЕНЕООП У ПРХВМЙЛПЧБОЙЕН ЧФПТПК ЙЪ ЕЗП УФБФЕК ТЕДБЛГЙС " La Nouvelle Critique " ЪБЧЕТСМБ НЕОС Ч УЧПЙИ РЙУШНБИ П ФПН, ЮФП ПОБ "РТЕДПУФБЧМСЕФ НОЕ УФТБОЙГЩ УЧПЕЗП ЦХТОБМБ". с ПФЧЕФЙМ ОБ ОЙИ УМЕДХАЭЙН РЙУШНПН:
"25 ОПСВТС 1955 З. зПУРПДЙО ЗМБЧОЩК ТЕДБЛФПТ,
чФПТПК ТБЪ ЪБ ОЕУЛПМШЛП НЕУСГЕЧ нБЛУЙН тПДЙОУПО РХВМЙЛХЕФ Ч " La Nouvelle Critique " УФБФША, ЛПФПТБС Ч ЪОБЮЙФЕМШОПК УФЕРЕОЙ РПУЧСЭЕОБ НОЕ. рПУЛПМШЛХ БЧФПТ, ЧЙДЙНП, ВПМШЫЕ ПЪБВПЮЕО ФЕН, ЮФПВЩ ХЧЕМЙЮЙФШ РТПРБУФШ НЕЦДХ ОБНЙ, ЮЕН РПДЮЕТЛОХФШ УВМЙЦБА ЭЙЕ ОБУ НПНЕОФЩ, С, ОЕУПНОЕООП, ТБЪПЮБТХА ЕЗП, УЛБЪБЧ, ЮФП ЕЗП УФБФШЙ РПЛБЪБМЙУШ НОЕ ИПТПЫП РПУФТПЕООЩНЙ Й УНЕМЩНЙ Й ЮФП, Ч ПВЭЕН, С У ОЙН УПЗМБУЕО. с ИПЮХ МЙЫШ РПЪЧПМЙФШ УЕВЕ ЧЩТБЪЙФШ УП ЦБМЕОЙЕ П ФПН, ЮФП РПУЛПМШЛХ НОЕ ХДЕМЕОП УФПМШЛП ЧОЙНБОЙС, ФП ЗПТБЪДП РПМЕЪОЕЕ ВЩМП ВЩ ЧЩСУОЙФШ, ЛБЛЙН ПВТБЪПН С РЩФБАУШ ЙУ ФПМЛПЧБФШ ДПУФЙЦЕОЙС ЬФОПМПЗЙЙ ЪБ РПУМЕДОЙЕ РСФШДЕУСФ МЕФ ОБ ПУ ОПЧЕ НБТЛУЙЪНБ. чЙДЙНП, тПДЙОУПО ТЕЫЙМ ЙИ ГЕМЙЛПН ПФВТПУЙФШ. оЕ УМЕДПЧБМП МЙ ВЩ УЛПТЕЕ ТБЪЗТБОЙЮЙФШ УПВУФЧЕООП ТЕЪХМШФБФЩ ОБ ХЮОЩИ ЙУУМЕДПЧБОЙК Й ЙИ ЙУРПМШЪПЧБОЙЕ Ч РПМЙФЙЮЕУЛЙИ Й ЙДЕПМП ЗЙЮЕУЛЙИ ГЕМСИ, ЛБЛ ЬФП ЮБУФП ЙНЕЕФ НЕУФП Ч уыб Й ДТХЗЙИ УФТБ ОБИ? рПЪЙГЙС тПДЙОУПОБ УППФЧЕФУФЧХЕФ, ТБЪХНЕЕФУС, ЧЪЗМСДБН ПТФП ДПЛУПЧ, ЧП ЧЕУШ ЗПМПУ ЧЩУЛБЪБЧЫЙИ УЧПЕ ХЧБЦЕОЙЕ Ч БДТЕУ МЙОЗЧЙУФЙЛЙ, ЖЙЪЙЛЙ, ВЙПМПЗЙЙ Й ЛЙВЕТОЕФЙЛЙ. у ОЕДБЧОЙИ РПТ ЬФП РПМПЦЕОЙЕ ЙЪНЕОЙМПУШ, Й тПДЙОУПО ЧУЛПТЕ РПКНЕФ, ЮФП ПО ЪБ РПЪДБМ. с ДПМЦЕО, ЧРТПЮЕН, ЪБНЕФЙФШ, ЮФП Ч ПФОПЫЕОЙЙ ПДОПЗП ЧПРТПУБ, ОЕЛПФПТЩЕ БУРЕЛФЩ ЛПФПТПЗП ОБРПНЙОБАФ ТБУУНБФТЙЧБЕНХА ЙН РТПВМЕНХ (С ЙНЕА Ч ЧЙДХ УПЧТЕНЕООЩЕ ФЕОДЕОГЙЙ ЛЧБОФПЧПК НЕИБОЙЛЙ), " La Nouvelle Critique " Ч РПУМЕДОЕН УЧПЕН ОПНЕТЕ ЧЕДЕФ УЕВС ВЕУЛПОЕЮОП ВПМЕЕ ПУФПТПЦОП Й ФПОЛП. ьФП РПЪЧПМСЕФ ОБДЕСФШ УС, ЮФП РПДПВОБС РПЪЙГЙС УНПЦЕФ УРПУПВУФЧПЧБФШ ВМБЗПУЛМПООПНХ ПФОПЫЕОЙА Л ФЕПТЕФЙЮЕУЛЙН РТПВМЕНБН ЬФОПМПЗЙЙ.
тПДЙОУПО ХРТЕЛБЕФ НЕОС Ч ОЕЪОБОЙЙ РПОСФЙС УФТХЛФХТЩ, ЛПФПТПЕ, ЛБЛ С ЧУЕЗДБ РПМБЗБМ, ВЩМП ЪБЙНУФЧПЧБОП НОПА ЙЪ ТБЪОЩИ ЙУ ФПЮОЙЛПЧ, Ч ФПН ЮЙУМЕ Й Х нБТЛУБ Й ьОЗЕМШУБ, ДМС ФПЗП ЮФПВЩ РПД ЮЕТЛОХФШ ЕЗП ЗМБЧОХА ТПМШ, Ч ЮЕН НЕОС ПВЩЮОП Й ХРТЕЛБАФ. юФП ЦЕ ЛБУБЕФУС ЕЗП ЛТЙФЙЛЙ РПОСФЙС ЛХМШФХТЩ ЙМЙ, УЛПТЕЕ, ОЕЛПФПТЩИ ЙЪ ЕЗП ХРПФТЕВМЕОЙК, ФП С У ОЙН УПЗМБУЕО. ъБУМХЗЙ лТЈВЕТБ, ЛПФПТЩЕ С ПИПФОП РТЙЪОБА, РТЙОБДМЕЦБФ ЕЗП ДТХЗЙН ТБВПФБН (ПУПВЕООП ЧЕМЙЛПМЕРОПНХ "тХЛПЧПДУФЧХ РП ЙОДЕКГБН лБМЙЖПТОЙЙ"), Б ОЕ ФПК ОЕХДБЮ ОПК РПРЩФЛЕ УПЪДБОЙС ЛХМШФХТОПК УФБФЙУФЙЛЙ, ЛПФПТХА тПДЙОУПО Ч ПУОПЧОПН ЛТЙФЙЛХЕФ РТБЧЙМШОП, ОП ОЕ РП УХЭЕУФЧХ УБНПЗП ЧПРТПУБ. ьФП, РП ЧУЕК ЧЙДЙНПУФЙ, БВУХТДОПЕ ОБЮЙОБОЙЕ РТЕДУФБЧМСМП ФЕН ОЕ НЕОЕЕ ПРТЕДЕМЕООЩК ЙОФЕТЕУ Ч ПЮЕОШ УРЕГЙЖЙЮЕУЛЙИ ЗЕПЗТБЖЙЮЕУЛЙИ Й ЧП НОПЗЙИ ПФОПЫЕОЙСИ ВМБЗПРТЙСФОЩИ ХУМПЧЙСИ ДМС ЙУУМЕДПЧБОЙС ФБЛПК УФТБОЩ, ЛБЛ лБМЙЖПТОЙС. фБН НПЦОП ВЩМП ТБУРПМБЗБФШ УФПМШ ТБЪОППВТБЪОЩНЙ Й НОПЗПЮЙУМЕООЩНЙ ЬФОПЗТБЖЙЮЕУЛЙНЙ УЧЕДЕОЙСНЙ, ЮФП ВЩМП УПВМБЪОЙФЕМШОП РТПЧЕТЙФШ, ОЕ ПВОБТХЦЙЧБЕФУС МЙ УФБ ФЙУФЙЮЕУЛБС ЪБЛПОПНЕТОПУФШ Ч ТБУРТЕДЕМЕОЙЙ ЪОБЮЙНЩИ ЕДЙОЙГ, ИПФС УВПТ УППФЧЕФУФЧХАЭЙИ ЛХМШФХТОЩИ ЮЕТФ РТПЙЪЧПДЙМУС ЮЙУФП НЕ ИБОЙЮЕУЛЙ Й УПЧЕТЫЕООП ВЕЪ ПВЭЕК ЛПОГЕРГЙЙ. чРПУМЕДУФЧЙЙ РПДПВОБС РПРЩФЛБ ВЩМБ ОЕ ВЕЪ ХУРЕИБ РТЕДРТЙОСФБ м. зХФНБОПН Ч ПВ МБУФЙ РУЙИПМПЗЙЙ.
оБЛПОЕГ, тПДЙОУПО ТЕЛПНЕОДХЕФ НОЕ ПФЛБЪБФШУС ПФ РПОСФЙС ЛХМШФХТЩ Ч РПМШЪХ РПОСФЙС ПВЭЕУФЧБ. с ОЕ ПФЛБЪЩЧБАУШ ПФ РПОСФЙС ЛХМШФХТЩ Й ОЕЪБЧЙУЙНП ПФ ЕЗП УПЧЕФПЧ РЩФБАУШ ТБУУНБФТЙЧБФШ ПВБ ЬФЙ РПОСФЙС У РПЪЙГЙК НБТЛУЙЪНБ. еУМЙ ВЩ ПО РТПЮЕМ НПА ЛОЙЗХ, Б ОЕ ДПЧПМШУФЧПЧБМУС ПРХВМЙЛПЧБООЩНЙ ОЕУЛПМШЛП НЕУСГЕЧ ФПНХ ОБЪБД ЧЩДЕТЦЛБНЙ, ФП ПО ОБЫЕМ ВЩ ФБН РПНЙНП НБТЛУЙУФУЛПК ЗЙРПФЕЪЩ П РТПЙУИПЦДЕОЙЙ РЙУШНЕООПУФЙ ДЧЕ УФБФШЙ, РПУЧСЭЕООЩЕ ВТБЪЙМШУЛЙН РМЕНЕОБН - ЛБДХЧЕП Й ВПТПТП. ьФЙ ЙУУМЕДПЧБОЙС СЧМСАФУС РП РЩФЛПК ЙУФПМЛПЧБФШ ФХЪЕНОЩЕ ОБДУФТПЕЮОЩЕ СЧМЕОЙС ОБ ПУОПЧЕ ДЙБ МЕЛФЙЮЕУЛПЗП НБФЕТЙБМЙЪНБ. оПЧЙЪОБ РПДПВОПК ЙОФЕТРТЕФБГЙЙ, ЧЕ ТПСФОП, ЪБУМХЦЙЧБЕФ ВПМШЫЕЗП ЧОЙНБОЙС Й УЙНРБФЙЙ.
тПДЙОУПО, ТБЪХНЕЕФУС, ОЕ ЕДЙОУФЧЕОЩК УТЕДЙ УПЧТЕНЕООЩИ ЛТЙ ФЙЛПЧ, УЮЙФБАЭЙИ ЧРПМОЕ ЕУФЕУФЧЕООЩН ПРТПЧЕТЗБФШ БЧФПТБ ОБ ПУОП ЧЕ ОЕУЛПМШЛЙИ ПФТЩЧЛПЧ. зПТБЪДП ТЕЦЕ РТЙИПДЙФУС УФБМЛЙЧБФШУС У РТБЧПН ЛТЙФЙЛБ РПМШЪПЧБФШУС РПДМПЦОЩНЙ ГЙФБФБНЙ. фЕН ОЕ НЕОЕЕ тПДЙОУПО ЬФП ДЕМБЕФ Ч УЧПЕК РПУМЕДОЕК УФБФШЕ , ЧЩДЕМЙЧ ЛХТУЙЧПН Й ЪБЛМАЮЙЧ Ч ЛБЧЩЮЛЙ ФТЙ УФТПЛЙ, ЛПФПТЩЕ ПО НОЕ РТЙРЙ УЩЧБЕФ, УОБВДЙЧ ЙИ РТЙ ЬФПН УУЩМЛПК ОБ "тБУХ Й ЙУФПТЙА" . дПУФБФПЮОП МЕЗЛП ХВЕДЙФШУС Ч ФПН, ЮФП ЬФЙИ УФТПЛ ФБН ОЕФ; Й С ОЕ НПЗХ РТЙРПНОЙФШ, ЮФПВЩ С ЙИ ЛПЗДБ-ОЙВХДШ ОБРЙУБМ.
рТЙНЙФЕ ХЧЕТЕОЙС Й Ф. Д.".
" La Nouvelle Critique " ЙУРТБЧЙМБ ПЫЙВПЮОХА ГЙФБФХ Ч УМЕДХА ЭЕН ОПНЕТЕ. рЙУШНП ЦЕ ОЙЛПЗДБ ОЕ ВЩМП ПРХВМЙЛПЧБОП.
Структурная антропология
Предисловие к французскому изданию
В недавно опубликованной статье Жана Пуйона {1} есть фраза, которую я позволю себе привести в начале этой книги, поскольку в ней прекрасно выражено все то, что я хотел осуществить, хотя и часто сомневаюсь, в том, что мне это удалось: «Леви-Строс, конечно, не первый и не единственный, кто обратил внимание на структурный характер социальных явлений; однако ему принадлежит первенство в серьезном отношении к этому вопросу, что и позволило ему сделать из этой мысли все вытекающие из нее выводы» .
Я был бы счастлив, если читатели книги разделили бы это мнение.
Здесь представлены семнадцать из тех нескольких сотен работ, которые были написаны мной почти за тридцать лет. Некоторые из них утеряны; другие вполне достойны забвения. Я отобрал те из них, которые показались мне наиболее достойными, отложив в сторону имеющие чисто этнографический и описательный характер, а также теоретические труды, суть которых изложена в моей книге «Печальные тропики» {2} . Две работы публикуются здесь впервые (гл. V и XVI); они присоединены к остальным пятнадцати главам, посвященным структурному методу в антропологии.
При подготовке данного сборника я столкнулся с трудностью, на которую мне хотелось бы обратить внимание читателя. Многие из моих статей были написаны на, английском языке и нуждались в переводе. В ходе работы я сам был поражен тем, насколько различны стиль и порядок изложения в статьях на том или другом языке. Я боюсь, что это обстоятельство может нарушить цельность впечатления от сборника.
Это различие, разумеется, отчасти объясняется социологическими причинами: при обращении к французскому или англосаксонскому читателю изменяются как образ мышления, так и манера изложения мыслей. Но существуют также и причины личного свойства. Как ни велика моя привычка к английскому языку, на котором я преподавал в течение нескольких лет, я пользуюсь им не вполне безупречно и свободно. Я думаю по-английски, когда пишу на этом языке, но иногда, сам себе не отдавая в том отчета, излагаю не то, что хочу сказать, а то, что Могу в пределах своих языковых возможностей. Отсюда и то странное чувство, которое я испытываю при попытке перевода своих собственных работ на французский язык. Я счел необходимым изложить все это потому, что читатель может испытать такое же чувство неудовлетворенности.
Я попытался устранить это затруднение с помощью очень свободного перевода, резюмируя одни абзацы и развивая другие. Французские статьи были тоже несколько переработаны. И наконец, я внес кое-где примечания, отвечая на критические замечания, исправляя ошибки или принимая во внимание новые данные.
Из книги автораА что говорит антропология? С самого начала проведения антропологических анализов человеческих останков на острове, их результаты всегда указывали на запад. Размеры черепов позволили некоторым ученым, включая ведущего английского анатома сэра Артура Кейта, независимо
Из книги автораСоциальная антропология и культурная антропология Если бы термины «социальная» или «культурная антропология» имели в виду только обозначение различий между некоторыми областями исследований и физической антропологией, то это не создавало бы никакой проблемы. Однако
Из книги автораАнтропология и фольклор Тем не менее несколько слов о фольклоре. Не будем вдаваться здесь в чрезвычайно сложную историю этого термина; известно, что в общих чертах он означает изыскания (касающиеся и общества наблюдателя), при которых прибегают к тем же методам
Из книги автораIII. Психоанализ и антропология 1. Разрыв между психоанализом и социологией Психоаналитическая теория Эдипова комплекса была изначально сформулирована вне какого бы то ни было социологического или культурного контекста. И это понятно, поскольку психоанализ начинался
Из книги автора22 КУЛЬТУРНАЯ АНТРОПОЛОГИЯ Научное направление, возникшее в XIX в., изучающее человека как субъект культуры, получило название культурной антропологии.К этому времени был преодолен европоцентристский взгляд как определяющий в культурном развитии человечества, были
Из книги автора3. Структурная типология культур Структурная типология культуры, не отрицая существование самого исторического культурного процесса, своим предметом имеет рассмотрение отдельных видов культур и отдельных культурных явлений как некоторых целостностей, систем,
Из книги автора9.5. Евразийская антропология Русский крестьянин не говорил «Я». Он говорил «Мы» и мыкал горе, соблюдая безопасную дисталцию между собой и космосом. Ведь «Я» говорится, если установлено равенство между вселенной и говорящим. Каким же должно быть «Я», чтобы сравняться со
Из книги автора14.05.08 Хоружий С.С. Антропология исихазма и антропология Достоевского (на материале “Братьев Карамазовых“) Хоружий С.С.: Сегодня мой доклад будет посвящен Достоевскому. Тема сформулирована мной так: «Антропология исихазма и антропология Достоевского». Нельзя сказать,
Из книги автора1. Прикладная и теоретическая антропология Может быть, самое главное заключается в том, чтобы полностью осознать тот факт, что каждая по-настоящему значимая теория должна в конечном счете иметь практическую ценность. В то же время полевой исследователь, сталкиваясь с
Замечание 1
Понятие структурной антропологии имеет прямую связь с философско-культурологическим творчеством К. Леви-Стросса ($1908-2009$). Он является ее основоположником, а также он создателем теории инцеста.
Одной из ключевых проблем культурной антропологии Леви-Стросса является вопрос о соотношении природы и культуры. На его понимание повлияли подходы мыслителя к трактовкам бессознательного.
Исходя из понятия бессознательного, Леви-Стросс разграничивает понятия история и этнология. По его мнению, история является неким внешним явлением и занимается изучением сознательных проявлений/ явлений человеческого бессознательного в событиях и деяниях. Этнология же строит свои теории на основании проявлений сферы бессознательного человека в мире, тем самым погружаясь и исследуя глубины социального устройства.
Как ни странно с помощью понятия бессознательное мыслитель стремится избавится от субъективизма в понимании специфики культуры. На это указывает то, что бессознательное понимается им как «чистая форма», чистое отношение, возникающее между людьми на основе культуры, тем самым наполняясь смыслами. Бессознательное Леви-Стросса, в связи с этим, отличается от подсознания и психоаналитического понимания.
Кроме того, бессознательное обладает в некотором роде всеобщим характером; оно является самостоятельным универсальным законом. Из всеобщности бессознательного твориться мир социального.
К. Леви-Стросс выделяет три порядка существования:
Культуру Леви-Стросс считает одной из самых благоприятных сред существования человека.
Культура самостоятельна, она не зависит ни от природы и ни от человека, она и не является искусственной или естественной. В первую очередь, она являет собой свод правил, которые ощущаются изначально данными, существующими.
Говоря о соотношении биологической составляющей и культуры, мыслитель считает, что в современном мире происходит обратный процесс, когда уровень развития культуры влияет на развитие природного начала. Это проявляется на семейных отношениях между людьми, которые являются оказываются основанными на фундаменте социальности.
Леви-Стросс считает, что наравне с естественной, природной склонностью человека к браку и семейной жизни, более важную роль играют культурные и экономические установки. Конечным итогом таких воззрений мыслителя становится разграничение понятий природы и культуры.
Основой всякой культуры является бессознательное на макроуровне, а на более частом уровне роль такового базиса играет язык. Язык – ключевая структура в рамках понятия культура. Вместе с тем, посредством языка происходит фиксация не только уровня культуры, но и в целом, социальных взаимоотношений людей. Язык разделяет природу и культуру. Исходя из этого, по мнению Леви-Стросса, лингвистика может выступать важной составляющей в познании социального. Язык – это символическое начало общества.
Явления культуры, основывающиеся на бессознательном, приобретают из-за этого определенную самостоятельность, склонность к саморазвитию. Рассматривая историю, Леви-Стросс характеризует ее ход как необходимость, при которой человеческая свобода невилируется.
К. Леви-Стросс – сторонник культурного релятивизма, который предполагает признание возможности многообразия культур. Ключевой особенностью этнологии, по мнению Леви-Стросса, является изучение ей культур в их различии и сравнении особенностей.
Замечание 2
С точки зрения культурного релятивизма мыслитель скептически оценивает возможность создания общечеловеческой, глобальной культуры. Также пессимистически Леви-Стросс оценивает и уровень развития современного ему искусства.
Исследователь и философ Клод Леви Стросс признан отцом американской антропологии неслучайно. Написанная им книга «Структурная антропология» широко известна не только в научном мире, но вызвала, в свое время, широкий резонанс, разбудив интерес социологов, лингвистов, психологов и литературоведов всего мира. Она стала любимой и популярной как среди людей науки, так и в мире поклонников и знатоков литературы и искусства.
Будущий антрополог Claude Levi-Strauss (фр.) родился 28.11.1908 года в Брюсселе. Отец его был художник, работавший тогда в Бельгии по контракту. Но скоро семья вернулась во Францию. В Париже Леви-Стросс и провел впоследствии основную часть своей жизни.
Дедушка Стросса служил в должности главного раввина Версаля. Соответственно, в семье исповедовались и почитались еврейские религиозные традиции. Тем не менее, Леви воспитывался бабушкой в духе свободомыслия. Как следствие, он с выдающимися результатами закончил школу и поступил в Сорбонну, где посещал лекции по философии и праву.
Эти дисциплины и стали первой специальностью будущего философа, которого коллеги с полным основанием позже назвали мыслителем века.
Не миновала юношу и увлеченность политикой. Будучи первым членом французской секции рабочего интернационала, Стросс в возрасте 24-х лет начал писать диссертацию на тему философских предпосылок исторического материализма как концепции. Но этому его увлечению не довелось в полной мере развиться и состояться из-за того, что юноша вскоре попал в автомобильную аварию.
Говоря же об антропологии - нужно отметить, что эта тема заинтересовала молодого ученого уже в Сорбонне, хотя поначалу, после окончания университета, его направили преподавателем философии в провинциальный лицей, что не вызвало у юноши, прямо скажем, никакого вдохновения.
И вот, через некоторое время он с радостью присоединился к своим французским университетским коллегам , получив возможность поехать с ними в Бразилию, где стал преподавателем социологии университета в Сан-Паулу.
Именно это место и послужило, можно сказать, некой отправной точкой последующих этнографических изысканий будущего ученого. Так, летом 1935-го года Леви Стросс решил поближе познакомиться с племенами индейцев Бразилии бороро и кадиувео , а несколько позже предпринял очередную вылазку-экспедицию в почти первобытный мир, к племенам намбиквара .
И одним из результатов этого стало убеждение Стросса в том, что представители натуральных этносов вовсе не являются носителями так называемого «дологического» мышления, - как считали некоторые исследователи, такие, например, как французский этнолог, антрополог и философ Л.Брюль.
Основные идеи Леви Стросса больше перекликались, скорее, со взглядами Руссо, преклонявшимся перед дикарем и его естественным состоянием бытия.
Глубинное важнее поверхностного, коим является любой социум на фоне подлинной «натуральных людей», - полагал Стросс.
Возвращаясь к вехам его биографии, стоит отметить, что после вторжения в начале сороковых годов немцев во Францию, ученый воспользовался возможностями гуманитарной программы, созданной фондом Рокфеллера. Ее цель состояла в том, чтобы спасти от фашизма еврейских представителей европейской науки и культуры, и французский исследователь переехал в США.
Время, проведенное в Нью-Йорке, оказалось для ученого периодом, когда он ощутил поистине колоссальный интеллектуальный подъем. А публичная библиотека Нью-Йорка явилась для него настоящим местом учебы, размышлений и открытий: здесь была написана его основная научная диссертация.
В эти годы пытливый этнограф и философ познакомился с ведущими представителями гуманитарно-научного мира. Среди них были Роман Якобсон, Андре Бретон, Франц Боас и многие другие.
С 1945 по 1947 год, наряду с научными изысканиями, Леви Стросс занимался также и работой дипломата в миссии по культуре во французском посольстве Америки, после чего он снова решил вернуться в Париж. Здесь, опять же, в Сорбонне, он защитил уже две этнографических диссертации.
Одна из них называлась «Элементарные структуры родства». Публикация работы состоялась в 1949 году и тут же принесла своему автору известность и признание профессионалов. Даже те из них, кто стояли на совершенно иных научных позициях, соглашались с тем, что
этому ученому в XX веке в области антропологии не было равных. Сила его интеллекта была способна охватить буквально все науки и дисциплины, имевшие отношение как к самому феномену человека как такового, так и к творению его рук.
Среди его научных изысканий были и такие как теория происхождения государства , где Стросс связывает возникновение государства с теорией инцеста. Суть этой его теории была в том, что, по мнению ученого, для того, чтобы запретить в полупервобытном обществе инцест как явление, представителям этого общества нужно было применить в нем жестокие и суровые меры пресечения. Именно в этой связи в первобытной родовой общине необходимо было создать специальные структуры, которые бы не допускали кровосмешения внутри одного рода.
Впрочем, надо отметить, что далеко не все специалисты в этой области являются сторонниками такого рода философских выводов и считают эту причину возникновения государства основной и единственной.
Основные идеи Леви Стросса отражены в его работе «Раса и история», а также в его многочисленных сборниках статей под общим названием «Структурная антропология» (1958г). Продолжение этой темы воплотилось в третьей книге исследователя под названием «Взгляд издалека», которая была посвящена Р. Якобсону.
Эти, по сути, три антропологических сборника и представили миру собственно новую академическую дисциплину, созданную Леви Строссом.
Ее ключевая идея - выявление структурных взаимосвязей и взаимозависимостей, которые определяют, в конечном итоге, разнообразные явления, относящиеся к культуре и социуму традиционных человеческих сообществ.
Наряду с термином структуралистская или структурная , в работах Стросса и в их описаниях можно встретить и термин культурология или культурная антропология. В чем его суть и смысл?
Этот смысл практически состоит, можно сказать, в расширении понятия структуры как таковой и представляет собой уже некую трансформацию в область культуры - привычек, традиций, взаимоотношений: всего того, чем отличаются друг от друга разные народы и этносы.
И одной из главных черт, которая характеризует, по Строссу, это направление, можно считать то, что он отрицал эволюцию и был убежден, что каждое общество развивается поступательно, проходя в своем развитии разнообразные фазы и ступени.
В этой связи ученый призывал не рассматривать те или иные традиции и особенности народов и культур предвзято, с субъективной точки зрения, а попытаться в них вжиться и увидеть суть явлений изнутри.
И, наконец, стоит сказать здесь и о том, что огромное внимание в этой теме Леви Стросс уделял исследованиям взаимоотношений между личностью и социальной средой, полагая, что именно в ней формируется человеческая индивидуальность, которая и несет, в конечном итоге, в себе соответствующий отпечаток этой самой социальной среды.
Думаю, - даже в наше время трудно переоценить значение таких выводов.
Эту же тему продолжают и более поздние книги автора: «Тотемизм сегодня» и «Неприрученная мысль», переведенные на русский язык лишь в 1994 году. Последняя из них есть некий обобщенный принцип мыслей дикаря, вступившего в дискуссию с Полем де Сартром и его взглядом на историю. Что же касается раскрываемой в них темы тотемизма, то
Созданы не для того, чтобы их поедать, - считал Стросс, - а для того,чтобы с их помощью человек мог научиться мыслить.
Клод Леви Стросс, Первобытное мышление.
Более развернуто эта работа называется: «Леви Стросс Мифологики: от меда к пеплу». Ее сравнивают с научной симфонией в четырех частях, состоящей из подробных уникальных записей, с легендами и преданиями племен северо- и южно-американских индейцев.
Строение и структура мифов, входящих в эти уникальные четыре тома («Сырое и приготовленное», «От меда к пеплу», «Происхождение застольных обычаев» и «Человек голый») раскрывает перед нами систему мышления, которая, по сути, роднит привычно называемого нами человека цивилизованного с его антиподом: дремучим дикарем:
И природа у них, как оказывается, совершенно одна и та же.
Стросс писал эту симфонию в прозе долго и тщательно, объединив в ней более восьмисот аутентичных мифов, работая с утра до вечера, как говорится, - без выходных и проходных, впадая то в восторг, то в отчаяние и даже - в глубокое чувство отвращения… - так, собственно, и создается все великое.
Кроме академических трудов на тему научной этнографии с элементами лингвистики и математики, Строссом были написаны и популярные книги. Среди них -
Книга, созданная на основе путевых заметок и дневников. Эдакая философская драма, рассказывающая о столкновнении человека с совершенно другим миром и о том, как он при этом себя чувствует…
Знакомясь с наследием этого уникального исследователя, прошедшего столь необычный путь и прожившего столь долгую жизнь - реальных сто лет - встречаешься с огромным количеством названий его удивительных трудов, охвативших практически все стороны человеческой цивилизации.
Раса и история, Путь масок, Время вновь обретенное, колдовство и системы трансформаций, сексуальная магия и чистая внутренняя энергия… - все эти названия и определения выразительно говорят нам об одном:
Когда человек рождается, он приходит уже на все готовое. Ему остается только все это усвоить и правильно использовать.
Клод Леви-Строс
Структурная антропология
Структурная антропология
Предисловие к французскому изданию
В недавно опубликованной статье Жана Пуйона1 есть фраза, которую я позволю себе привести в начале этой книги, поскольку в ней прекрасно выражено все то, что я хотел осуществить, хотя и часто сомневаюсь, в том, что мне это удалось: «Леви-Строс, конечно, не первый и не единственный, кто обратил внимание на структурный характер социальных явлений; однако ему принадлежит первенство в серьезном отношении к этому вопросу, что и позволило ему сделать из этой мысли все вытекающие из нее выводы» .
Я был бы счастлив, если читатели книги разделили бы это мнение.
Здесь представлены семнадцать из тех нескольких сотен работ, которые были написаны мной почти за тридцать лет. Некоторые из них утеряны; другие вполне достойны забвения. Я отобрал те из них, которые показались мне наиболее достойными, отложив в сторону имеющие чисто этнографический и описательный характер, а также теоретические труды, суть которых изложена в моей книге «Печальные тропики»2 . Две работы публикуются здесь впервые (гл. V и XVI); они присоединены к остальным пятнадцати главам, посвященным структурному методу в антропологии.
При подготовке данного сборника я столкнулся с трудностью, на которую мне хотелось бы обратить внимание читателя. Многие из моих статей были написаны на, английском языке и нуждались в переводе. В ходе работы я сам был поражен тем, насколько различны стиль и порядок изложения в статьях на том или другом языке. Я боюсь, что это обстоятельство может нарушить цельность впечатления от сборника.
Это различие, разумеется, отчасти объясняется социологическими причинами: при обращении к французскому или англосаксонскому читателю изменяются как образ мышления, так и манера изложения мыслей. Но существуют также и причины личного свойства. Как ни велика моя привычка к английскому языку, на котором я преподавал в течение нескольких лет, я пользуюсь им не вполне безупречно и свободно. Я думаю по-английски, когда пишу на этом языке, но иногда, сам себе не отдавая в том отчета, излагаю не то, что хочу сказать, а то, что Могу в пределах своих языковых возможностей. Отсюда и то странное чувство, которое я испытываю при попытке перевода своих собственных работ на французский язык. Я счел необходимым изложить все это потому, что читатель может испытать такое же чувство неудовлетворенности.
Я попытался устранить это затруднение с помощью очень свободного перевода, резюмируя одни абзацы и развивая другие. Французские статьи были тоже несколько переработаны. И наконец, я внес кое-где примечания, отвечая на критические замечания, исправляя ошибки или принимая во внимание новые данные.
Глава I. Введение: история и этнология
Более полувека прошло с тех пор, как Хаузер3 и Симиан изложили и противопоставили основные принципы и методы, характерные, с их точки зрения, для истории и социологии. Напомним, что главные различия между этими науками заключались в том, что метод, которым пользуется в основном социология, - метод сравнительный, а в истории принят монографический и функциональный метод . Оба автора, единодушно признавая подобное противопоставление, расходятся лишь в оценке значимости каждого из этих методов.
Что же изменилось за это время? Следует отметить, что история ставила перед собой скромные, но вполне определенные задачи, которые она с успехом разрешила. Для истории вопрос о принципах и методах больше не стоит. В отношении социологии дело обстоит иначе, и было бы неверно отрицать ее развитие. Мы займемся здесь, в частности, такими ее разделами, как этнография и этнология, давшими за последние тридцать лет богатые всходы в виде теоретических и описательных научных работ; правда, это достигнуто ценой конфликтов, разногласий и ошибок, за которыми угадывается перенесенный в область этнологии традиционный спор (насколько более откровенный в такой форме!) о противопоставлении всей социологии (и этнологии) в целом другой дисциплине - истории, рассматриваемой тоже во всей ее совокупности. В дальнейшем окажется, что, как ни парадоксально, основной тезис историков будет буквально подхвачен теми из этнологов, кто считает себя противниками исторического метода. Подобное положение нельзя было бы понять без беглого изложения его причин и без введения для большей ясности предварительных определений.
В этой работе мы не будем касаться самого термина «социология», поскольку он в этом веке не объединил еще все общественные науки, о чем мечтали Дюркгейм4 и Симиан. Если рассматривать ее в том понимании, которое еще принято в ряде европейских стран, включая Францию, то эта наука, занимающаяся изучением основных принципов социальной жизни и тех идей, которых люди придерживались и придерживаются по вопросам социальной жизни, сводится к социальной философии и не имеет отношения к нашей работе. Если же в ней видеть, как это имеет место в англосаксонских странах, совокупность позитивных исследований, посвященных организации и деятельности обществ наиболее сложного типа, то социология становится особого рода этнографической дисциплиной. Однако именно из-за сложности ее предмета она не может претендовать на столь же точные и богатые результаты, какими располагает этнография и изучение которых, таким образом, представляет с точки зрения методологии гораздо более общее значение.
Остается дать определение самой этнографии и этнологии. Мы установим между ними очень общее и условное, хотя и вполне достаточное для начала исследования, различие, утверждая, что этнография занимается наблюдением и анализом человеческих групп с учетом их особенностей (часто эти группы выбираются среди тех, которые наиболее отличаются от нашей, по теоретическим и практическим соображениям, не имеющим ни малейшего отношения к существу исследования) и стремится к наиболее верному воспроизведению жизни каждой из этих групп. Этнология же занимается сравнением предоставляемых этнографом описаний (цели этого сравнения будут изложены ниже). При подобном определении этнография приобретает одно и то же значение во всех странах; этнология же соответствует приблизительно тому, что в англосаксонских странах (где этот термин малоупотребителен) понимается как социальная и культурная антропология (социальная антропология занимается по большей части изучением социальных установлений, рассматриваемых как системы представлений, а культурная антропология - исследованием средств, обслуживающих социальную жизнь общества, а в известных случаях также социальных установлений, рассматриваемых как такие средства). Наконец, само собой разумеется, что если когда-либо удастся обобщить результаты объективного исследования сложных и так называемых первобытных обществ, позволяющие сделать выводы, универсальные с диахронической или синхронической точки зрения, то социология, достигнув тогда своего реального осуществления, автоматически утратит свое первоначальное содержание, отмеченное нами ранее, и займет по праву положение, к которому она всегда стремилась, увенчивая собой результаты социальных исследований. Мы еще не достигли этого.
